Путин живет в "теплой ванне", читая позитивные папочки: Алексей Мельник назвал главную проблему Кремля в Украине

Глава страны-агрессора России Владимир Путин явно не владеет информацией о реальной ситуации на поле боя. Он находится в "теплой ванне" и потребляет исключительно положительную информацию, которая фактически является искаженной. Такой вывод можно сделать из его публичных заявлений. Таким же искаженным может быть представление о войне в Украине и президента США Дональда Трампа, который, похоже, верит в то, что Россия побеждает.

Видео дня

Впрочем, реальность такова, что после полуторагодичного наступления российская оккупационная армия смогла достичь лишь довольно скромных тактических успехов и не получила ни одного оперативного, а тем более прорыва. Кремль нагнетает агрессивную риторику и намекает на захват города Сумы, но объективно не сможет воплотить свой замысел как минимум в обозримой перспективе.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал содиректор программ внешней политики, координатор международных проектов Центра Разумкова, военный эксперт Алексей Мельник.

– Во время недавнего совещания, которое Путин провел на Курщине, прозвучала якобы шутка о том, что Сумы должны стать частью РФ. Ранее российская делегация на переговорах в Стамбуле также угрожала захватить Сумщину, чтобы создать "зону безопасности". По вашим оценкам, какую стратегию может выбрать враг?

– Путин вообще известен своими шутками, но кроме его близкого окружения, которое заглядывает ему в рот, вряд ли эти шутки кому-то кажутся остроумными или смешными. Конечно, это заявление о Сумах в чем-то перекликается с тем, о чем говорил Мединский. Это также была шутка в стиле Путина, мол, если сейчас Украина не хочет отдать четыре области, то мы заберем шесть.

Может быть несколько смыслов, которые за этим стоят. Прежде всего это наглое бахвальство России, в котором нет ничего нового. Но причиной может быть и проблема, которая существует с самого начала широкомасштабного вторжения – это стратегические просчеты в том, насколько большими являются российские возможности.

Очевидно, Путин живет в своей "теплой ванне", которая формируется из его красных или синих папочек, где ему докладывают, что все хорошо. Он неоднократно демонстрировал на камеру то, что у него искаженное понимание реальной ситуации на линии фронта.

Если говорить о том, насколько серьезна угроза для города Сумы именно с точки возможного окружения или оккупации, то я бы сказал, что она существует, но не настолько актуальна, какой она является для отдельных прифронтовых городов на востоке. Да, опасность есть, но точно нельзя говорить о том, что в ближайшее время Россия сможет захватить Сумы.

– По вашему мнению, как на эту стратегию врага влияет откровенная политическая поддержка Путина со стороны Трампа?

– Один из парадоксов, который сейчас наблюдается, – это скромные тактические успехи России, провалы попыток осуществить стратегический прорыв или хотя бы достичь оперативного успеха. За более чем за полтора года наступления Россия не получила стратегического успеха, не произошло оперативного прорыва даже на одном участке фронта. Но в чем парадокс? В том, что Россия достигает стратегически-политического, информационного эффекта.

Когда Трамп говорит, что Россия побеждает, это является следствием того, что такими тактическими шагами, ценой непропорциональных жертв среди личного состава и техники Россия создает иллюзию собственной непобедимости. Эти российские нарративы озвучиваются не только президентом Трампом, но и в других мировых столицах. Из той риторики, которая исходит лично от Трампа, можем понять, что он по-прежнему поддерживает путинские нарративы о том, что Украине надо идти на уступки, потому что чем дальше это затягивается, тем больше Россия оккупирует, тем ближе Россия к победе.

Но не факт, что даже в его ближайшем окружении, которое, конечно, старается не перечить боссу, есть такая же уверенность. К примеру, об этом свидетельствует последнее заявление Марка Рубио, который сказал, что Россия хочет слишком много. Очевидно, это констатация того, что Россия не способна достичь тех результатов военным путем, которые пытается выторговать такими актами шантажа. Соответственно, у окружения более адекватное понимание ситуации, чем у самого Трампа.

– По информации источников издания The Wall Street Journal, следующие переговоры могут состояться в Ватикане в середине июня. К переговорам могут быть привлечены главы европейских стран, в то же время от США там будут присутствовать Марко Рубио и Кит Келлог. Итак, видим, что уровень представительства Вашингтона снижается. Считаете ли вы это признаком того, что Трамп теряет интерес к этой теме? Что будет, если США выйдут из мирного процесса? Будет ли это позитивной новостью для нас?

– На сегодняшний день то, что сделал Трамп по меньшей мере с момента инаугурации, преимущественно было в пользу России. Преимущественно, но не все. Потому что, как сказал тот же Марко Рубио, США не сняли санкций с России. Трамп в апреле продлил санкции, наложенные предыдущей администрацией. И поставки оружия Украине, безотносительно к тому, по какой именно схеме, все равно продолжаются.

Преимущественно действия, риторика Трампа объективно воспринимаются как то, что больше служит интересам Путина, чем интересам Украины или интересам восстановления мира, прекращения кровопролития. Первая встреча, которая проходила в Стамбуле, еще раз подтвердила, что Путин не заинтересован в переговорах как таковых. От его представителей, которых он делегировал в Стамбул и которые, наверное, будут представлять Россию и на следующих переговорах, ничего нового ожидать нельзя.

То, откуда можно ожидать новизну, – это позиция европейских партнеров и позиция США. До тех пор, пока Путину не будут озвучены условия, которые могут его всерьез убедить в том, что продолжение войны для него менее выгодно, чем остановка, эти технические представители России будут просто отрабатывать свою задачу. А задача – это затягивание и попытки не разозлить Трампа.

Если говорить об уровне представительства делегаций, то встрече на высоком уровне всегда должна предшествовать основательная работа технических специалистов, которые должны исходить из позиций того уровня, где решение должно приниматься уже при личной встрече.

Мы видим такую работу, которая происходит с украинской стороны. Мы можем проследить хронологию, как менялись заявления в сторону компромисса официальным Киевом и лично президентом Зеленским, начиная со смягчения тех категорических условий, которые были еще до конца ноября прошлого года. Тогда Украина настаивала на том, что любые прямые переговоры с Россией могут состояться только после вывода войск. Это требование было снято. Потом эта сага, может ли быть перемирие или нет, если может, то какой продолжительности.

То есть Украина постепенно адаптирует свою позицию, которая является согласованной с европейскими партнерами. Если бы в этот процесс активно, конструктивно включились США... Я не говорю, что они обязательно должны быть на стороне Украины. Конечно, они должны отстаивать свои национальные интересы, которые, по нашему мнению, совпадают с интересами Украины. Только в случае, когда будет консолидированная позиция, когда России будут озвучены какие-то из пунктов плана принуждения ее к миру, тогда можно будет говорить о прогрессе – сначала на техническом уровне, а затем на уровне лидеров.

Относительно возможного выхода США из переговоров – большой вопрос, могут ли себе США позволить устраниться от решения европейских проблем. Я подчеркиваю: США как государство, а не Трамп как руководитель этого государства. Да, мы видим, что он может принимать радикальные, нелогичные решения, но в США работают институции, и в правительстве есть те, кто понимает, какими могут быть последствия для США с точки зрения международного авторитета, региональной и глобальной безопасности. Очевидно, Трампа попытаются удержать от такого шага.

Но если все-таки это произойдет? Конечно, здесь ничего хорошего нет. Тем не менее если и в дальнейшем Трамп, который взял на себя роль главного посредника, будет пытаться урегулировать конфликт путем капитуляции Украины, то, возможно, лучше быть без такого посредника.